Очень долгое время я работал на одной фирме в маленьком, забитом городке о котором мало кто слышал. Они всегда были монополистами, потому двгались вперед как за локомотивом. Такой же была и начальница этой фирмы. Лариса Иванова, как в том русском фильме, Москва слезам не верит, она любила фразочки из него, и делала все так как ей велело сердце и подруги. Удивительно то, что все шло только вверх. Мы редко общались, я слышал ее только по телефону и следовал указаниям. Но слухи о ней ходили разные. Говорят, что когда-то в начале всей работы над проектом фирмы, она влюбилась в акционера, который вложил больше всех сюда, но потом забрал свои деньги так как они расстались, и Лариса, чтобы не потерять фирму и не увольнять людей, взяла просто не реально огромный кредит на свое имя, и по сей день его выплачивает. С тех пор, ее характер и поведение сильно изменились. Чтобы фирма росла вверх, она стала железной леди, держала все на своих руках и даже не спала по ночам с глав бухом, сидя за отчетами и анализами.

В какой-то мере мне всегда было жаль эту женщину, но чем-то таким скрытным, загадочным, она меня и привлекала. Все время , когда там работал, хотел ее увидеть где-то тет-а-тет, и поговорить о жизни. Но такого ни разу не случалось. Я проходил мимо ее кабинета, ложил маленькие записки которые потом уборщица выбрасывала в мусорку. Дарил ей цветы через курьера, и слушал, как она в туалете девчонкам рассказывает о тайных поклонниках. Все это радовало, пока в один прекрасный день, когда я стоял у входа в женский туалет, она не выбила мне правый глаз, когда резко толкнула двери от себя, при чем так сильно, что я думал – ослепну. Она сразу закричала, позвала подруг, те захлопотались, а она исчезла. Уже дома, через какое-то время, я услышал ее голос в домофоне.

- Гриша, привет. Можно тебя проведать? Это Лариса Иванова. Я очень сильно извиняюсь. Мне прям до потери сознания нужно с тобой поговорить. Открой пожалуйста прошу тебя.

-Ладно заходите.

Она быстро пролетела пару этажей и зашла ко мне. Двери уже были открыты. Чтобы не показывать огромный синяк, под глазом я закрыл его бинтом как пират, надел черную ленту, и присел около входа, впервые напугав ее до полу смерти. Она аж сознание потеряла. Пришлось откачивать. Впервые в жизни, я взялся не за воду, я резко и страстно поцеловал ее в губы, совмещая поцелуи по щекам, шее, плечам и груди. В отключке она еще долго лежала, потому, я быстро ее раздел, положил в кроватку, накрыл одеялком и залез к ней. Долго гладя и рассматривая волосы, по долгу водя пальцами по лицу, я ждал когда же она придет в себя. Но этого не происходило. Она лежала как вареная морковка, такая худая с немного желтоватым лицом, что пришлось все сделать самому. Раскрыл, раздел и тупо вжарил как следует. Давно хотелось это сделать. Член вошел сразу как по маслу. Киска маленькая, хрупкая. Натягивалась как ниточка, потому выходил аккуратно, а входил – как заезжал. Трахал, трахал, ножки ей поднимал, на животик ложил, а потом она пришла в себя. Быстро вскочив, я натянул трусы и убежал в ванную, но, спустя минут пять она пришла ко мне.

Теплая, мокрая, упала в мои руки. Подсадив мадам на стиральную машинку, положил ее ножки себе на плечи, чуть нагнулся и поехал жарить как яичницу рано утром на скорую руку. Теперь уже ее груди качались как надо, стоны заглушали тишину, и она кончала, подтекая снизу. Капли ее смазки спускались по машинке сверху, а потом падая на пол, засыхали. Мои яйца были так напряжены, что когда кончал там все заболело. Давно секса не было. Да еще и такого. Пришлось потом сидеть в холодной воде, когда женщина ушла , оставив пакет с фруктами, который давно упал, и оттуда высыпались апельсины.